Известный российский журналист и писатель Юлия Латынина свою программу "Код доступа" на "Эхо Москвы" посвятила анализу событий на Донбассе.

Несколько последний дней, с того момента, как украинские части были окружены под Иловайском, я пыталась понять, воюем мы уже с Украиной или еще нет и должна вам честно сказать, что я не знаю ответ на этот вопрос, потому что, если это и вторжение, но это пока такое мелкомасштабное вторжение. Насколько я понимаю, сейчас украинская сторона, когда она говорит реальные цифры в частный разговорах – где-то около 1200 российских солдат, большое количество новейшей бронетехники, то есть это, конечно, качественно превосходит то, что было до сих пор. С другой стороны, это не те, условно говоря, 20 тысяч, которые стоят дальше на границе и тоже готовы ее перейти.

На самом деле я уже на прошлой неделе говорила об Иловайске, говорила, что это такое ключевое место, потому что Иловайск – был последняя точка, после которой украинские части завершали окружение Донецка, и если посмотреть на ситуацию с чисто военной точки зрения, то, в общем, становится понятно. Я уже говорила о том, что, когда украинская военная операция началась, она сначала предусматривала окружение Луганска и Донецка по границе и отсечение их с дальнейшим рассечением на части и подавлением. После этого эта операция захлебнулась сначала в тот момент, когда с российской границе по украинским войскам стала бить артиллерия. Украинцы этого не ожидали, украинцы не ожидали такой степени эскалации конфликта. Они думали, что Россия будет придерживаться версии, что Украина воюет с этими самыми сепаратистами. И тогда украинские войска изменили тактику, тогда они стали идти не по границе. А, почему они не могли зайти дальше по границе – потому что они шли по очень узкой полосе, а дальше, если бы они отошли и окружали уже – там уже начинались города. Тогда они стали выдавливать, стали наступать, грубо говоря, со своей стороны.

Наступление шло очень успешно, и было ощущение, что где-то к сентябрю, если не Донецк, то Луганск будет взять. Окружение Луганска было практически завершено, окружение Донецка – было вот-вот. И тот момент, когда, как я уже сказала, до окружения Донецка осталось взять Иловайск, российская сторона, видимо, поняла, что если не повысить ставки в игре, то будет все кончено, а Запад еще не оказал должного уважения России.

Одновременно, напомню, сопутствовало два события. Этому сопутствовал сначала приезд канцлера Ангелы Меркель в Киев с последующей встречей Путина и Порошенко в Минске. То есть Ангела Меркель приехала уговаривать Порошенко сдаваться, ну фактически согласиться на федерализацию Украины и на все эти условия. Которые выдвигает Россия. Собственно, когда Путин увидел в Минске, что Порошенко не сдается, после этого началось уже выдвижение серьезной военной техники.

Обратите внимание, что открыто давали понять Западу перед этим, в том числе и концентрацией военной техники, что «заставьте Киев прекратить огонь, иначе мы начнем полномасштабную войну». И блеф это, не блеф – было очень трудно понять. Запад начал давить на Украину, чтобы та прекратила огонь. Именно с этим и ездила в Киев Ангела Меркель. Я уже говорила о том, что здесь понятная логика, потому что на Западе обитают гуманные демократические государства, которым не хочется что-то делать в результате открытой войны, потому что приходится вводить какие-то санкции – от них пострадает собственная экономика. И так, как они не чего сделать с Кремлем они не могут, они давят на Украину. Им было бы крайне комфортно, если бы Украина сама сдалась У них была бы чистая совесть, чистые руки. Ну, что поделаешь – сами сдались украинцы!

И в общем, действительно, комизм ситуации заключался в том, что весь Запад, не только Европа – США были реально заняты тем, что давили на Украину, искали какие-то способы умиротворить Кремль. Но, поскольку, судя по всему, Кремль исходил из некой своей картины событий и представлял себе дело так, что он воюет на Украине не с украинцами, а с американцами, и в Кремле, насколько я понимаю, искренне думают, что Майдан устроили американцы, то Запад и Кремль находились в когнитивном диссонансе, поскольку, в общем, фактически Россия требовала от Запада отдать Украину, а Запад не мог отдать, потому что ему не принадлежит.

Вообще, я обращу ваше внимание, что еще совсем недавно не было планов по созданию Новороссии, потому что, например, если бы эти планы были, не выпустили бы Михаила Ходорковского в ноябре. Более того, я уже говорила о том, что Кремль очень хорошо занимается пенетрацией всякого рода структур на Западе, в том числе, на Украине. В частности в Украине были абсолютно разложены армия и силовые структуры, и Кремлю, казалось бы, - если мы так долго готовились к освобождению русского населения – не сложно было бы создать разные политические структуры, которые бы занимались борьбой за права русского населения, борьбой за присоединения России и так далее. И мы видим, что ничего этого создано не было в течение последних лет, хотя, еще раз повторяю, те же силовые структуры Украины были разложены совершенно. То есть, все-таки все то, что происходит, оно происходило в режиме реакции на Майдан, и оно происходило в особом когнитивном поле, которое заключалось в том, что «ах, вот если американцы устроили Майдан, то давайте мы им устроим Антимайдан».

А дальше начались с этим когнитивным диссонансом проблемы, потому что, скажем, люди, которые устраивали Майдан, и люди, которые реально стреляли в полицейских – это были люди, которые были сделаны из одного теста, а люди, которые в Новороссии, скажем так, приезжали из России или были местные люмпены невысокого полета и брали местные дома правительства – это были люди из другого теста. И, когда на них пошли украинские войска и украинские добровольцы, то выяснилось, что сопротивляются они плохо.

И, собственно, мы видим, очень тяжелую ситуацию, потому что если войска будут вводится дальше, то на первый взгляд, итог войны предрешен, потому что, в общем-то украинская армия – это советская армия образца 91-го года плюс 23 года тотального воровства. Есть немногочисленные добровольческие батальоны, у которых тоже крайне разная степень профессиональности – они не меняют фантастического несоответствия сил, и, собственно, обратите внимание, с каким обращением выступил президент Путин, срочным ночным обращением. Если переводить – фактически с обращением украинской армии сдаваться. Причем, насколько я понимаю, тем людям, которые заперты в котле Иловайске… - там после этого стали происходить разные события, которые, в общем-то, я думаю, отучат в следующем украинскую армию сдаваться, потому что сначала российские войска вроде бы согласились, ДНР-овцы сказали: «А Путин нам не указ», потом передали раненых, раненых передали под честное слово российских офицеров, что они были переданы дальше. Насколько я понимаю, пленные сейчас не переданы дальше и так далее.

В общем, трудно понять пока, что именно происходит, и выйдут ли части украинских войск сдавшихся из окружения. Но у меня такое нехорошее предчувствие, что… Там еще первоначально было одно из условий – там же были и с российской стороны пленные, и, насколько я понимаю, их отдали в рамках общей договоренности под честное слово, а потом те, кто получили пленных и раненый сказали: «А теперь сдавайтесь»

На самом деле ситуация, как я уже сказала, не очень простая, потому что, смотрите. Если бы российская армия была введена на территорию Новороссии сразу за аннексией Крыма – это 27 февраля 14 года – или там март – «крымская речь» Владимира Путина, разрешение Сената на использование войск на Украине - я мало сомневаюсь, что Новороссия была бы сейчас российской – Украина не успела бы пальцем шевельнуть. Более того, я, как ни парадоксально, думаю, что западные санкции вряд ли были серьезней, потому что Запад не хочет воевать, но он не хочет и блефовать. Есть теория конфликтов, согласно которой каждый шаг в конфликте в случае следующего шага противника должен оставлять возможность ответной эскалации.

Вот, грубо говоря, за это время Россия сделала много разных интересных вещей, санкций было тоже много поэтапных – каждая была ответом. Вот, если бы Россия проделала с Новороссией то же, что и с Крымом – раз - и съел, то и санкции были бы однократные, ну, двукратные в крайнем случае. Но вот был выбран такой вариант - рубить кошке хвост по частям, потому что все время, видимо, надеялись обойтись малой кровью. Сначала пытались обойтись в Новороссии силами местной гопоты, поджигали Донецк и Луганск. Донецк и Луганск – выяснилось: поджигаются плохо. Херсонская и Запорожская области – вовсе никак.

Тогда стали импортировать инсургентов. Тогда там появились казаки, тогда там появились профессионалы типа Гиркина-Стрелкова, но на небольшое количество профессионалов и фанатиков типа того же Гиркина-Стрелкова прибежало большое количество российских уже люмпенов, которые начали там, в Донецке отжимать бизнес, сажать в подвал, стрелять, к сожалению, в том числе, по мирном населению. Мы даже видели это видео, в котором они сами хвастаются, как они хорошо стреляют из минометов, притом они явно позируют, и явно не прилетает ответ, то даже без дальнейших разъяснений о том, что они стреляют, собственно, не по украинским позициям, а, мягко говоря по домам, в которых живет кто угодно – даже без этих топологических разъяснений и так понятно по их поведению, как люмпен себя чувствует крутым. Люмпен себя чувствует крутым, когда он стреляет из самого большого калибра, который у него имеется. Куда? Желательно туда, откуда нет ответа.

Дальше выяснилось, что эти люди умеют отжимать, поддаваться, но умирать они не хотят и пришлось садить им в помощь с российской территории «Градом», завозить тяжелую технику, к технике пришлось завозить профессионалов. А в процессе была одержана убедительная победа на малайзийским Боингом. Дальше выяснилось, что при также поддержке даже люмпены отступают все равно. Вопрос стал ребром: Либо ДНР и ЛНР бесславно сливаются под ударами украинской армии – а между тем никто еще не разговаривает с Кремлем так, как ему хочется – либо, чтобы принудить Запад к уважению и диалогу, надо вводить армию.

Вот профессор Андрей Зубов заметил, что само вступление большого количество российских военнослужащих на территорию Украины является следствием победы украинцев, и, конечно, за это время еще окончательно стало ясно, что ни США, ни Европа за Порошенко воевать не будут. Я обращаю внимание еще на один момент. Насколько, видимо, внезапно было принято это решение – оно тоже было так же неожиданно, как и история с Крымом. Довольно много свидетельств приходило о том, что в Донецке и Луганске не украинская, а именно сепаратистская сторона и, возможно, существующие на ее стороне профессионалы подрывают инфраструктуру: подстанции, связь. Это свидетельствовало о том, что уже было понимание, что Луганск и Донецк придется оставить: «Ну, вот пусть они в ноябре-декабре будут в Украине без газа, без воды, без электричества, и пусть там население взвоет и все это будет на счет проклятых украинских карателей».

С другой стороны, вот еще, что изменилось, на мой взгляд, за это время – очень сильно изменилось мироощущение освобождения от проклятых украинских карателей Новороссией. Потому что в мае лично мои знакомые в Горловке голосовали за независимость ДНР с восторгом, вся Горловка голосовала. То есть те же самые люди, которые в Горловке сидят, они говорят, что все клянут братскую Россию, что боевики ходят по улицам в невменяемом состоянии, что они бросают гранаты в любые квартиры; что уехать страшно, потому что тогда квартиру разграбят, а оставаться тоже страшно, потому что ты не знаешь, когда в тебя бросят гранату. К моему даже удивлению, по крайней мере, те люди, с которыми я разговаривала, прекрасно отдают себе отчет, что не только украинская артиллерия стреляет по Горловке. В ответ на мой вопрос, как же определяете, оказывается, что, когда человек живет на месте, он очень точно определяет, откуда стреляют: летит оттуда, где сидят украинцы или летит оттуда, где сидят, соответственно, сепаратисты.

И, в общем, если целью Кремля было присоединение всей Новороссии и прокладка сухопутного коридора к Крыму и, тем более, Приднестровью, то очень сомнительно, что – особенно для Приднестровья – получится. И этот проигрыш, самое смешное, уже, видимо, потому, что Кремль медлил, потому что мне легко представить себе, что российские войска возьмут Мариуполь и Донецк, и Луганск ест, но мне как-то трудно представить их себе в Запорожье. Вот, почему Кремль так долго медлил.

На мой взгляд, есть два резона. Во-первых, ждали санкций Запада, потому что нельзя сказать, что ввели войска, но появились военные, появилась серьезная техника, когда стало ясно, что Запад ни при каких условиях воевать не будет. Причем заметьте, что после сбитого Боинга была взята пауза. В этом смысле визит Ангелы Меркель был, конечно… Она подписала смертный приговор Украине. Не ясно, будет ли он приведен в исполнение.

Во-вторых, конечно, я думаю, что тут был вопрос неправильных вводных, потому что все время действовали исходя из не очень правильных представлений о том, что происходит. Сначала, видимо, в Кремле думали, что вот Новороссия сама вспыхнет – надо только чуть-чуть подуть, еще чуть-чуть плеснуть бензину – руки останутся чистыми. В этом смысле Кремль сам себя загнал в угол. Потому что, ну как? Уже столько подуто, столько плеснуто, всему Западу ясно – Запад говорит: «Российская агрессия», Запад говорит о том, что Россия постоянно врет. В общем, результатов никаких нет и получается, что Россия теряет лицо. То есть великая держава дула-дула, плескала-плескала, а пришла украинская армия и разорила «луганскую песочницу». Ну, разве так можно обращаться с великими державами?

Но самое, мне кажется, в другом, потому что, конечно, если начнется впрямую война, то ставки будут очень высоки, и тот, кто потеряет эту войну, потеряет власть. Вообще, у меня есть подозрение, что в Кремле сейчас тоже рассчитывают на этот вариант в смысле Украины; и, что поскольку украинская армия, как я уже сказала не самая лучшая на свете, мягко говоря, то это поэтапное введение войск может быть связано с тем, что… пусть тогда в Киеве случится новый Майдан. Грубо говоря, что ждут 17-го года. Вот, как после февраля случился октябрь в 17-м году, то Кремль очень сильно может надеяться на то – по крайней мере, такие разные слухи доходят, - что украинская армия, которая не особенно хочет воевать в один момент вместо того, чтобы воевать против российской армии она добровольческие батальоны с криком «Нас предали!» ломанется в Киев на Майдан и снесет правительство Порошенко и после этого, естественно воевать уже будет некому.

То есть в свое время немцы завезли в литерном вагоне Владимир Ильича Ленина и не пожалели – как была разложена российская армия в Первой мировой войне. Вот, думаю, что этот урок Первой мировой войны учитывается сейчас российским командованием. Насколько это реалистическое предположение, учитывая, что их предыдущие вводные не были достаточно реалистическими, я не знаю, но, во всяком случае, можно сказать, что признаки этого наблюдаются, и наблюдаются признаки в Украине, что «Вот! Командиры нас предали, спасайся, кто может! Ща мы им покажем!». И тем более, что там, действительно, в украинской армии происходит страшная неразбериха и трудно понять, по какой причине, когда один добровольческий батальон «Донбасс» практически взял Иловайск, два других добровольческих батальона из этого Иловайск при этом попутно сбежали, а там никого не было. И Украина ничего делал, чтобы помочь Донбассу, и в те несколько дней, которые медлили украинские войска, как раз и вошли профессионалы, российские военные, хорошо подготовленные.

Мне кажется, что это очень высокая ставка, что тот, кто проиграет войну, если она будет официально объявлена, потеряет власть. Конечно, если ее проиграет Украина, то власть потеряет Порошенко – его сметет новый Майдан. А если ее проиграет Россия, то власть потеряет нынешняя власть. В этом проблема относительно маленьких победоносных войн.

Вот есть уроки российско-грузинской войны. Президент Михаил Саакашвили был гениальным реформатором, сделавшим новую Грузию. Он проиграл войну и все, и в конечном итоге это его погубило. Я очень хорошо помню, как я после войны ездила в Грузию и общалась с грузинской оппозицией. Они били себя пяткой в грудь и говорили: «Надо было делать не так». Я говорила: «А, как именно надо было делать?» Они говорили: «Мы не знаем, как, но не так». И на уровне эмоциональном это сермяжная правда, потому что в войне не считается, почему проиграл – считается проиграл или нет.

И все-таки, мне кажется, что достаточно далек от предрешенности исход войны, если она перерастет в открытую стадию. Как я уже сказала, она не совсем переросла, как это ни странно, то есть еще варианты. Дело не в том, что украинская армия воюет насколько лучше, чем ожидалась, во всяком случае по сравнению с «луганскими». Так я понимаю, что украинская армия воюет лучше, чем «луганские», но боюсь, чем российская профессиональная армия. И дело не в том, что она защищает родную землю. Дело как ни странно в одной очень важной тактической категории, которая называется ложь. Вот в свое время великий адмирал Ямамоту сказал, что как только вы начинаете лгать – считайте, что война проиграна.

Вот в гибридной войне, которую мы до сих пор вели, это не так. В гибридной войне целью, инструментом является именно ложь, потому что главная задача гибридной войны – иметь как можно больше жертв со свой стороны, чтобы предъявить их для сострадания и возмущения мира. В условиях гибридной войны, которую ведет, например, ХАМАС, очень полезно воевать как раз руками люмпенов, которые ощущают себя мужчинам, обстреливая собственных мирных жителей из наибольшего калибра. Все равно каждый труп будет списан на украинских, израильских, американских – ну, там нужно подчеркнуть – фашистов.

Но вот если война из гибридной станет обыкновенной, то в обыкновенной войне вы правы не, если у вас наибольшее жертвы, а по старинке: если вы одержали победу, захватили, как можно больше территорий. И вот тут начинаются проблемы. Человек не любит умирать. Как только индивидуальный живой человек оказывается перед угрозой смерти, у него быстро происходит переоценка ценностей. Он много готов пересмотреть, если это оставляет его шансы остаться в живых. И, собственно, все здание человеческой культуры во многом построено на создание идей, которые позволят индивидуальному человеку превозмочь страх смерти. Таких идей и побудительных мотивов немного. Они известны все наперечет. Во-первых, это добыча, военная добыча: женщины, рабы, золото, земли – вот, когда-то была одной из главный целей войны.

В современной войне добыча солдату не светит, тем более, что в донецких селах не сильно, чего ловить – чай не пригороды Вашингтона. Во-вторых, защита родной земли. Вот, скажем, те псковские солдаты, которые неожиданно оказались в Донецке, они точно не защищали родной земли, в отличие от противостоящих им плохо или хорошо украинских войск.

Третья очень важная штука – это идея. Вот шахиды взрывают себя на блокпостах. Мы видим, что на наших глазах босые фанатики – ну, уже не босые, слава богу – исламского халифата обращают в бегство шикарно экипированную американцами иракскую армию. Но вот тут-то как раз проявляется наглядная разница между фанатиками и пиарщиками, между подлинным фанатизмом и фейком, между, условно говоря, исламским фанатиком, который в Сирии реально воюет и замечательными ребятами, которые из Франции кричат на роскошной вилле «Россия, мы с тобой!» Перерыв на новости.

И вот обратите внимание, у меня совершенно нет сомнения, что 80% жителей России уверены в страшных зверствах украинских карателей; что те люмпены, которые в Донецке украли нашего корреспондента «Новой газеты» и отжимали у него деньги словами: «Ты виноват, что машина подскочила на выбоине, в которой тебя везли»,% что они искренне были уверены, что они да – идейные борцы против киевской хунты, это они так борются за правду; и что те солдаты, которые видео вывешивают в сети, как они с территории России ведут огонь по Украине – они тоже борются против украинской хунты.

Но вот, когда смотришь интервью пленных, которое показывает Украина, то видно, что, похоже, как только человек оказывается под огнем, эта уверенность куда-то мгновенно испаряется и на ее место приходит там… «а мы думали, что это учения», «здесь все не так, как нам говорили - украинцы защищают свою землю…».

И вот, наконец я подхожу к категории, которая мне кажется самой важно в оставшихся условиях, она называется «слава». Вот спартанец мог вернутся домой со щитом или на щите. Возращение домой без щита не предусматривалось в принципе. Потому что трус становился в ситуации, когда он подвергался презрению все общества все равно, что мертвый. Было легче умереть, чем сбежать.

И вот, какая же слава в ситуации, когда ваша собственная страна не признает, что вы воюете, когда после вашей смерти на телефон вашей вдовы посадят какую-то девушку, чтобы она отвечала хихикая, что вы живы. Именно это произошло с десантником Кичаткиным, на телефон которому позвонила корреспондент нашей «Новой газеты». Все вещи, которые происходят с похоронами этих псковских десантников, они, конечно, за гранью здравого смысла, включая избиение Льва Шлосберга, которое из, собственно, угрозы нашей же корреспондентки «Новой газеты» Петляновой, которую, насколько я понимаю, псевдородственники этих десантников выводили в лес со словами: «Если ты еще что-то напишешь – мы тебя там зароем». Когда ее преследовали, то есть преследовали за что? За то, что как раз она хотела рассказать о том, что является славой. И получается в этих условиях это, вообще, фантастическая вещь, что, судя по всему, государство делегировало свое право на насилие в случае избиения Шлосберга и в случае преследования корреспондента «Новой газеты» - к сожалению, это не первое, боюсь избиение – оно делегировало право на насилие каким-то группировкам, которые, кстати, заметим, не едут сражаться на Украину против проклятых фашистов а здесь бьют журналисток.

И вот сейчас очень много прекраснодушно пишут о том, что мол сейчас начнут приходит в Россию гробы и общества осознает и переменит свое отношение. Я думаю, что не осознает и не переменит. Наше общество слишком атомизировано. 80% россиян, как продолжали получать информацию из телевизора, так они и будут продолжать ее получать. Если им по телевизору сказали, что наши войска не воюют, они будут удивляться наглости украинских фашистов, их американских хозяев, которые обвиняют Россию в войне.

Но вот исход настоящей гибридной войны зависит не от тех, кто смотрит по телевизору – он зависит от солдат, которых убивают. И вот вполне может случиться так, что отнятие славы у этих солдат не прибавит им желания погибать в такой ситуации, когда даже страна не признает, что они погибают. Это парадоксально, но ведь именно по этой причине СССР в свое время проиграл войну в Афганистане, я так считаю. Потому что, конечно, мы по поводу Афганистана создали несколько вполне имеющих основание, но все-таки больше мифов о непобедимой стране, которую никто не мог победить, в которой даже трижды проиграла английская армия, что на самом деле просто не совсем правда. Я уж не говорю о том, что Афганистан завоевывали от Александра Македонского до белогуннов – все, кому не лень. Это такой дебатируемый вопрос, потому что это происходило давно. Но с английской армией все было на самом деле не так просто. Английская армия, действительно, потерпела поражение в первой афганской войне, унизительное, одно из самых больших, которое английская армия когда-либо терпела. Это поражение было исключительно делом рук ее главнокомандующего, которого звали Эльфинстон, которого я очень люблю цитировать, потому что это человек, который претендует на роль самого бездарного генерала всех времен и народов. И я очень люблю Эльфинстона еще цитировать в качества доказательства того, что никогда не надо договариваться с теми, кто не хочет договариваться и использует переговоры только для дальнейшей эскалации конфликта; потому что Эльфинстон – это предтеча нынешних политкорректных товарищей, который сначала расположил английский лагерь вне укрепленного Кабула, потому что боялся оскорбить чувства местного населения, а потом, когда местное население стало убивать английских послов, регулярно принимал извинения Акбар-хана со словами – тот говорил: «Мы не хотел, мы не хотели, мы сейчас договоримся». Потом, когда стало ясно, что надо отступать, то Акбар-хан обещал ему эскорт. Эскорт, естественно, время, которое Акбар-хан тратил на переговоры, на самом деле было использовано для извещения окрестных племен о том, что идут англичане – их надо уничтожать. Пошли англичане – их начали уничтожать. Эльфинстон остановился. Когда к нему снова прискакал Акбар-хан и сказал: «Да, тут что-то непонятное, но мы сейчас – подождите – мы снова обеспечим вас эскортом».

Это одна из классических военных историй о том, что никогда не надо договариваться с теми, кто на самом деле стремится вас только уничтожить и каждую договоренность использует для наращивание собственных сил, договариваться серьезно не хочет.

Так вот, это была печальная история. Вторая афганская война закончилась победой Англии. Англия не захватила Афганистан, потому что она не хотела этого делать, потому что ей этот бесплодный кусок земли был не нужен. Он был ей нужен, чтобы его не захватила Россия. Они этого добились. И с моей точки зрения, советская армия, которая имела решительное преимущество в вооружении, которая не сильно была обременена гуманитарными соображениями, как скажем американская армия сейчас а Афганистане, одной из самых страшных и основных причин проигрыша российской армии в Афганистане было отсутствие воинского духа у тех, кто должен был умирать, потому что, как у них мог появиться воинских дух, если им давали задание высадится на такую-то высоту совместно с местным царандоем. Потом их предавал этот же самый местный царандой, сообщал афганским душманам и, так сказать, долбили по этой высоте из всего, что можно, а потом если высоту все-таки удавалось взять, то на следующий день эти самые люди, которые гибли, слышали по радио, что афганский доблестный царандой взял такую-то высоту и их даже не упоминали. А, когда их привозили хоронить в Россию – груз 200 – то на кладбище запрещалось писать, что человек погиб в Афганистане. Это несовместимо с категорией славы, одна из немногих, на которую имеет право рассчитывать воин, и которая во всех обществах являлась одним из самых побудительных мотивов для того, чтобы человек готов был пожертвовать своей жизнью.

Мне кажется, опасно подошло российское правительство, российские власти. Дело не в том, что Запад скажет, что мы врем, дело не в том, что скажут украинцы, дело не в том, что скажут 80% населения. Дело в том, что будут думать в этой ситуации солдаты. И, как я уже сказала, если начнется настоящая война – я еще раз подчеркиваю, что, мне кажется, она еще не началась, просто потому, что есть еще запас для эскалации конфликта с обоих сторон, и очевидно, что Россия придерживает эти войска в надежде, что с ней станут договариваться. Ну, в общем, с большой вероятностью тот, кто проиграет эту войну, потеряет и власть.

Конечно, самое печальное во всех этих историях, что мне абсолютно непонятно, какую цель преследует Россия, потому что, если это цель присоединить к себе исторические русскоговорящие области, то, мне кажется, что как минимум над этой целью надо было работать несколько лет назад, не говоря уже о том, что эта цель, в общем-то, как я сказала, разрушает «русский мир». Хорошо. Даже если присоединить эти области, то остатки Украины будут нас навсегда или какое-то очень долгое время ненавидеть. Если цель была присоединить русскоговорящие области давно, то почему мы не занимались этой целью опять же давно, почему мы не создавали политические партии, которую будут над этим работать, именно над этим.

Я уж не говорю о том, что, как я уже сказала, наилучшей стратегией по установлению доминирования России в регионе являются колоссальные экономические успехи. Вот, скажем, колоссальные экономические успехи Китая делают совершенно не важным вопрос о независимости Тайваня, потому что Тайвань все больше и больше, как в гравитационный колодец черной дыры падает в объятия Китая. И несмотря на то, что возвращение Тайваня является вопросом номер один внешней китайской политики, этот вопрос из-за китайского экономического процветания решится сам собой.

Если бы мы были экономическим супергигантом, если бы мы были культурным супергигантом, если бы украинская элита ездила в МГУ учиться и возвращалась в Украину и тем более, оставалась в России, как сейчас многие русские уезжают учиться в США и там остаются – то, я думаю, что эффект долгосрочный был бы гораздо больше, чем от российских танков.

Но даже, если не говорить о таких грандиозных вещах, даже если просто тупо решать задачу прикладную, типа: давайте оттяпаем эти области – то и тогда как-то нет признаков того, что она решалась давно. Нет признаков того, что нынешняя российская власть сильно заботится об интересах русских, ну, скажем, в Карачаево-Черкесии, где село за селом из русского становится карачаевским. Нет признаков того, что российская власть в 2003 году сильно заботилась об интересах русских, скажем, в Туркмении, когда президент Путин подписал договор об исключении двойного гражданства, то есть около 140, по-моему, тысяч русских, которые проживали в Туркмении превратились в одночасье в рабов ужасающего режима только потому, что… Да, это был газовый договор, причем, в общем, газ этот транспортировал тогда не «Газпром», газ этот тогда экспортировала какая-то венгерская фирма, зарегистрированная в поселке Чебды с уставным капиталом 12 тысяч долларов. Выглядело это, по крайней мере, странно.

У меня много вопросом о том, типа, чья все-таки исторически Новороссия. Дело в том, что история, к сожалению, имеет мало отношения к тому, что происходит сейчас. Потому что была такая страшная вещь, которая называлась «крушение Российской империи». Российская империя была европейская держава. Если бы она была не европейской державой, если бы у нее не было европейской армии, если бы у нее не было европейских чиновников, европейской ментальности, она бы никогда не смогла завоевать эти огромные пространства, и, скорей всего, мы бы жили в каком-то варианте современного православного Ирана, маленького, бесполезного. И еще раз повторю: только европейская суть Российской империи позволили ей завоевать гигантские пространства, в том числе, пространства Новороссии, в том числе, и Украину, потому что я сомневаюсь, что Украина осталась бы в составе Российской империи, если бы не европейская сущность этой империи, ее бы просто было невозможно удержать. Другое дело, скорей всего, Украина тоже не была бы независимой, она была в составе Речи Посполитой, какого-нибудь Великого княжества Литовского. Они бы враждовали с поляками, литовцами, как они враждовали во времена Тараса Бульбы – неважно. Важно, что есть великая проблема империи, которая заключается в том, что каждый раз, когда империя поглощает наиболее родственные народы, она встречает наибольшее сопротивление, и начинается очень сложное культурное взаимодействие между тем, что империя поглотила и самой империей. Украина – это наша Шотландия.

Вот Британская империя – она была огромной, но Уэльс она переварила полностью, хотя он был ей чуждый. Шотландия – с одной стороны, шотландцы в какой-то степени были опорой британской империи и история Шотландии после ее объединения с Англией неотделима от истории Англии, а с другой стороны, приезжайте в Шотландию и увидьте, как они там ценят местные традиции и так далее. И в Украине 19-го века это было, несмотря на подавление украинского языка, которое всегда происходит в империи, которое исторически совершенно справедливо. Ну, и что? Не нет сейчас валлийского языка. А, что осталось от шотландского языка. Хорошо, Шотландия осталась, а шотландского языка не осталось, он там, мягко говоря, совсем второстепенный.

Это процесс строительства империи был прерван и процесс переваривания сопряженных территорий был прерван, к сожалению, Октябрьской революцией, был прерван созданием абсолютно искусственного гомункулуса под названием Союз Советских Социалистических Республик. Когда дело великое объединений тех территорий в Российскую империю было заменено фикцией о дружбе народов, и фикция эта создавалась с единой целью – чтобы присоединить потом к Украинской или Туркменской республике Парагвайскую, Колумбийскую, Североамериканскую и так далее. Но с Парагвайской республикой не случилось. Когда большевики отдавали завоеванные Российской империей территории Украине, они думали, что это все бумажные вещи, фикции на карте. К сожалению, фикции, особенно запечатленные в каких-то государственных договорах имеют обыкновение становится реальностью, и я совершенно согласна с утверждением о том, что 91-м году Украина еще представляла из себя искусственное государство, потому что все государства с момента своего образования, начала являются искусственными. Иордания в момент своего образования представляла собой абсолютно искусственное государство, нарезанное англичанами. Потому что, ну как? Единая арабская нация. Я бы сказала, что Великобритания в тот момент, когда он завоевала Уэльс, завоевала Шотландию, представляла собой абсолютно искусственное государство, но это государство существовало, подписали бумаги о том, что «мы признаем его существование».

И, как я уже сказала, это государство, как и полагается всем осколкам империи новоосвободившимся, вело достаточно националистическую политику по отношению к своему русскому населению, особенно во времена Ющенко, который был очень плохим политиком, который не смог осуществить ни одной реформы, а, когда политик не может осуществить ни одной реформы, он очень любит ударяться в национализм.

Но проблема заключается в том, что те преследования русских в Украине, о которых у нас говорят, они не имеют ничего общего с реальностью. Никаких преследований не было. Мне лично, конечно, было неприятно, когда я приезжала в Украину и видела, что люди, скажем, в Донецке говорят все на русском языке, а вывески на украинском – это смешно. Это было не очень приятно, когда рецепты выписывались на украинском, когда всякие юридические документы в том же Крыму надо было переводить на украинском, если они выходят за пределы полуострова. Это было крайне некорректно, с мой точки зрения, потому что, есть, например, страна Бельгия, где на равных существует фламандский и французский точно в таких же условиях. Фламандский язык всегда подавлялся, французский язык был всегда языком образованного дворянского меньшинства. Ничего, сейчас они существуют на равных условиях и фламандцы не говорят о том, что «вы знаете, поскольку французский язык вел раньше империалистическую политику, нам надо этот французский язык всячески гнобить». Но еще раз повторяю, несмотря на этот легкий мой дискомфорт, я не видела ничего не то, что напоминающего то, о чем говорит наше телевидение… Приведу вам только два примера, который, на мой взгляд ставят точку над «и».

Пример первый: На украинском телевидении два главных ведущих Евгений Киселев и Савик Шустер не говорят по-украински. Они говорят по-русски, ведут свои программы на русском. И пример второй: Когда я переписывалась с Семеном Семенченко, командиром батальона «Донбасс», самым последовательным защитником единства Украины, то в ответ на какую-то мою реплику – не помню даже какую – он написал жестко: «Я - русский». Он не написал «Я –украинец», русскоязычный украинец, он написал: «Я – русский». Понятно, что не существует никакого угнетения русских. Если человек воюющий, один из самых фанатичных защитников независимости Украины считает себя русским.

И, как я уже сказала, к сожалению, эти мелкие исторические детали не имеют никакого отношения к тому, что происходит сейчас. Они могут служить придирками, поводами, они не являются причинами. Причиной является негодование Кремля Майданом. Причиной является убежденность Кремля в том, что США устроили Майдан. Ну, мы им сейчас покажем!

У меня тут вопрос по поводу Евросоюза, который сдает Украину. Я на прошлой неделе говорила о замечательном американском городе Фергюсоне, где вследствие большой политкорректности, в следствие современной социально политики США, случилось то, что случилось. Я в качестве иллюстрации, почему Европа так себя ведет хочу на этот раз поговорить еще об одной совершенно замечательной истории, которая сейчас происходит в английском городке под названием Ротерхэм.

Как выяснилось из недавнего доклада в городке Ротерхэм за последние 16 лет было изнасиловано 1400 детей, девочек в основном. Их насиловали – 11-летних девочек, 12-летний, 13-летних - насиловали многократно, очень жестоко, иногда групповым способом. Одну девочку облили бензином, угрожали сжечь, - по крайней мере одну – если она пожалуется. Почему в нормальном английском городке это происходило, и почему полиция, власти и социальные работники бездействовали? Ответ потрясающий: Они бездействовали потому, что насильники были мусульманами пакистанцами, все кроме одного. А насиловали белых девочек английского и ирландского происхождения. И власти города считали, что если они предадут это дело огласке - что происходит в городе – то их сочтут расистами и нацистами.

Как заметил депутат от Ротерхэма – его зовут Денис Макшейн: «Я не хотел, - дословно я цитирую, - мы не хотели раскачивать мультикультурную лодку. Как читатель Guardian и либеральный левак я не хотел поднимать этот вопрос» - это цитата дословная. Еще раз: все это происходило в очень приличном индустриальном городке, в котором живет 260 тысяч человек, причем 91% этого населения – это белые британцы. Пакистанцы, которые жили в городе, составляют сейчас около 3% населения. Когда это все началось, они составляли немногим более 1%. Нескольких пакистанце все-таки где-то в 2010 посадили. Но власти понимали, что это систематическая вещь. Причем еще раз подчеркиваю, что такому насилию подвергались не только девочки из каких-то неблагополучных семей, но есть ряд девочек, которые рассказывают ужаснейшие истории: «Вот мне было 11 лет. За мной год ухаживал пакистанский мальчик, которого уже я очень хорошо знала. Потом он изнасиловал меня в присутствии товарищей. Потом, меня стали вызывать из дома и регулярно насиловать, заставляли исполнять любые желания взрослых мужчин. Когда я отнесла свои вещи после того, что случилось в полицию – полиция их потеряла. А, когда я просила их от меня отстать, они говорили, что будут насиловать мою мать. Поскольку я понимала, что это были за люди, - это были серьезные преступники, - то мне уже некуда было податься».

Как это происходило? Это очень понятно, потому что представьте себе пакистанского мальчика в пубертатном периоде – у него сперма из глаз брызжет, ему, извиняюсь, кого-то хочется трахнуть, но пакистанскую девочку нельзя – за это убьют, а тут рядом ходит белая неверная «мочалка». Ну, он просто один раз случайно, потом видит, что люди не хотят раскачивать мультикультурную лодку, он смелеет. У него это уже приобретает характер спорта, характер время провождения, это уже не является преступлением, это уже является культурной чертой: «Мы крутые пакистанские мусульмане, мы этих белых шлюх насилуем, потому что мы этим самым делаем джихад». Примечательна реакция культурных властей, вот этих самых социальных работников. Все они получают очень большие пособия, кто-то из них уже уехал в Австралию консультировать, кто-то из них уехал консультировать, по-моему, в Малайзию по поводу того, как лучше всего организовать защиту детей.

И вот Соня Шерп, один из этих работников – она сказала, что вины ее в этом нет, потому что, - цитирую: «Это дело семьи – защищать своих детей». Я абсолютно согласно, что дело семьи – защищать своих детей. Вопрос: Зачем тогда социальные работники, зачем тогда госпожа Шерп, которая перед этим, - привет Мизулиной-Яровой, - отобрала трех приемных детей у восточноевропейских семей, потому что эти восточноевропейские семьи поддерживали националистическую партию Великобритании, которая против мультикультурности. Привет Яровой.

Почему я все это рассказываю? Ребята, если в рамках мультикультурности, если в рамках толерантности, если в рамках нежелания хоть как-то поступиться гуманизмом, терпимостью и отсутствием войны это происходит в городе Ротерхэм, то неужели вы думаете, что Европа, в которой такие вещи происходят, они будет сильно заботиться тем, что происходит между Россией и Украиной. Ведь забейте в «Гугл» - последняя фраза – слова «Ротерхэм» и «арест». Знаете, единственное, что вы найдете? Несмотря на скандал там до сих пор нет никаких арестов, потому что, ну как арестовывать этих бедных мусульманских детей? Ведь они не понимали, что совершают преступление. Это для них было времяпровождения. Знаете, что выходит на слова «Ротерхэм» и «арест»? «Истории об арестах отцов, которые пытались помешать изнасилованию своих детей». Приезжала полиция на место изнасилования, арестовывала отцов. Всего лучшего, до следующей недели!

"62.ua"